Идея создания в России «Министерства пропаганды», которая появилась недавно в информационной повестке, будет торпедирована. Причем сразу с двух сторон. Во-первых, ее постарается ошельмовать, высмеять и объявить уделом маргиналов либеральная интеллигенция. Которая, несомненно, сразу начнет поминать Геббельса.

С другой стороны, создание суперминистерства, координирующего всю работу в области государственной идеологии, ставит крест на безбедном существовании множества госструктур федерального и регионального уровня, которые висят балластом на шее государства и являются чистой синекурой для множества чиновников. И они эту угрозу без внимания не оставят.

Но идея все равно не исчезнет. Тридцатилетний опыт новейшей России показывает, что на данном этапе централизация ограниченных ресурсов для страны – оптимальна.

Негативное восприятие слова «пропаганда» – это результат «американизации» российского общества. В англосаксонской культуре термин «пропаганда» имеет негативную коннотацию, как недопустимый способ манипулировать общественным мнением, врать, недоговаривать, преследуя при этом самые подлые цели.

Считается, что «приличные» страны никогда не занимаются пропагандой. Они пестуют свободные СМИ, а когда США финансируют «Радио Свобода» или программы USAID, то это называется борьбой с авторитарными режимами и контрпропагандой. В общем, у нас – разведчики, а у них – шпионы. 

Слово «пропаганда» происходит от названия католической организации Congregatio de Propaganda Fide (Конгрегация распространения веры), созданной папой Григорием XV в 1622 году. Именно в этом смысле его понимали и использовали, например, советские коммунисты. Буквально занимались распространением своей веры в коммунизм.

России сегодня нет никакого смысла копировать советскую пропаганду. Ни в плане содержания, ни в организации. СССР был «идеологическим» государством. Он создавался, как воплощение новой веры, и прозелитизм коммунистов был так же органичен, как и их состояние идейной войны со всеми «несогласными».

Всякая попытка копировать СССР в этой области всегда будет выглядеть, как дешевая подделка. У нас нет идеологических противников. У нас есть противники геополитические. Отсюда вытекают совершенно другие цели и задачи, которые объективно стоят перед организацией государственной пропаганды.

Существует как минимум четыре идеологических направления, где необходимо и обязательно постоянное участие государства с использованием всех его ресурсов и возможностей. Это – культурная политика, историческая политика, национальная политика, продвижение образа России за рубежом.

Существующие министерства и ведомства не заточены под эту работу. Ведь исходный смысл слова propaganda подсказывает, что прежде чем распространять свою веру, необходимо сначала сформулировать ее «символ». Попробуйте, например, зайти на сайт Федерального агентства по национальной политике и понять, в чем эта самая национальная политика заключается и чем конкретно занимается это агентство.

С культурной политикой тоже непросто. Министерство культуры в лице бывшего министра Мединского в свое время заявило, что больше не будет финансировать режиссеров, которые снимают фильмы про «рашку-говняшку». Логика в этом есть. Лучше, конечно, как Сталин, дать денег на фильм «Иван Грозный» или «Александр Невский». Но, во-первых, объективно нет нового Эйзенштейна, который смог бы снять за госбюджет шедевр, а во-вторых, нет Сталина.

Минкульт мечется между идеологией, за которую в правительстве всё равно никто особо не спрашивает, и необходимостью «отбивать» вложенные деньги. В итоге финансирует очередные «Елки-10», что на «Ивана Грозного» не очень тянет.

А по-хорошему решение о том, что необходимо снять фильм или сериал, скажем, о Полтавской битве, должен принимать специальный комитет, который в составе «министерства пропаганды» занимался бы «украинским» направлением. И, кстати, если бы такой комитет был, то, скорее всего, не было бы Майдана ни в 2004 году, ни в 2014-м. Министерство же культуры должно просто распределять трансферты для библиотек и художественных музеев в рамках утвержденного федерального бюджета. 

Министерство пропаганды, которое смотрит на государственную идеологию в целом, в такой модели с легкостью даст денег еще и совершенно «некассовому» и не вполне «патриотичному» Звягинцеву. Потому что Андрей Звягинцев – звезда кинофестивалей и формирует за рубежом образ России как культурной сверхдержавы.

Историческая политика, которой вынужден лично заниматься даже президент, вообще сегодня оказывается ничейной. Министерство просвещения пишет учебники истории, которыми всё равно все недовольны. Причина недовольства проста. Сегодня некому ставить задачу авторам учебников и некому объяснить им, какая версия тех или иных исторических событий является эталонной. В результате мы 30 лет спорим, нужно изучать в средней школе «Архипелаг ГУЛАГ» или нет и кто виноват в Карибском кризисе.

А дети тем временем черпают картину мира из пабликов в социальных сетях. Об успехах в продвижении российской мягкой силы за рубежом вообще нет смысла говорить. Назначение нового руководителя в Россотрудничество, после многих лет полной апатии, говорит само за себя.

Вот и получается, что министерство пропаганды – совсем не маргинальная идея, а реальная и давно назревшая необходимость. Децентрализация процессов управления, содействие развитию некоммерческих партнерств и фондов, которые занимаются различными программами в области гуманитарной политики – не универсальная модель даже в западном мире.

Даже в США, которые продвигают свою систему ценностей через тысячи частных каналов, включая кино, музыку, моду, политическая система в лице своих ключевых структур задает ключевые гайдлайны, которые потом тиражируются всеми остальными. А если нужно – их корректируют в соответствии с изменением линии партии.

Тридцать лет «демократическая» общественность доказывает нам, что идеология – это абсолютное зло. Не зря пункт о том, что в России не может быть государственной идеологии, был прописан в ельцинской Конституции. Но отказавшись в 1991 году от идеологии, Россия просто разоружилась перед своими внешними и внутренними врагами. Так же как за последние 20 лет Россия восстановила свою армию, стране необходимо восстановить и свою обороноспособность в области идей.